Время и мы. № 101 (1988)

СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЗА

• Герман ВУК. Внутри, вовне. В переводе Г. Бена
• Леонид ИЦЕЛЕВ. О, эти сладкие плоды перестройки!
• Сергей РУЗЕР. На вернисаж

ПОЭЗИЯ

• Михаил КРЕПС. Времена года
• Лия ВЛАДИМИРОВА. Предчувствий ломкая пора
• Ирина МУРАВЬЕВА. Совесть — тише воды

ПУБЛИЦИСТИКА. СОЦИОЛОГИЯ. КРИТИКА.

• Виктор ПЕРЕЛЬМАН. Бунт Горбачева
• Милован ДЖИЛАС. Иллюзии и надежды
• Григорий ПОМЕРАНЦ. Плюрализм или империя?
• Нафтали ПРАТ. Вторая жизнь Николая Ивановича Бухарина
• Владимир ШЛЯПЕНТОХ. Страна свободы, контрастов и секса
• Владимир СОЛОВЬЕВ. Иосиф Бродский — литературный отщепенец и нобелевский лауреат
• Ефим ЭТКИНД. Жизнь и судьба книги
• Исраэль ШАМИР. По обе стороны границы

ИЗ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО

• Юрий ДРУЖНИКОВ. Вознесение Павлика Морозова
• Александра ТОЛСТАЯ. Лев Николаевич и Софья Андреевна

ВЕРНИСАЖ «ВРЕМЯ И МЫ»

• Глубины подлинного искусства. Бостонский художник Александр Ануфриев

ИЗ ПИСЕМ Л. Н. ТОЛСТОГО

«…Я ничего не решил и не хочу решать. Стараюсь делать только то, чего не могу не делать, и не делать того, чего мог бы не делать. Из письма к Чертковым ты увидишь, как я, не то (что) смотрю, а чувствую. Очень надеюсь на доб¬рое влияние Тани и Сережи. Главное, чтобы они поняли и постарались внушить ей, что мне с этим подглядыванием, подслушиванием, вечными укоризнами, распоряжением мной, как вздумается, вечным контролем, напускной нена¬вистью к самому близкому и нужному мне человеку, с этой явной ненавистью ко мне и притворством любви, — что такая жизнь мне не неприятна, а прямо невозможна, — если кому-нибудь топиться, то уж никак не ей, а мне, — что я желаю одного: свободы от нее, от этой лжи, притворства и злобы, которой проникнуто все ее существо.
Разумеется, этого они не могут внушить ей, но могут вну¬шить, что все ее поступки относительно меня не только не выражают любви, но как будто имеют явную цель убить меня, чего она и достигнет, так как надеюсь, что в третий припадок, который грозит мне, я избавлю и ее и себя от этого ужасного положения, в котором мы жили и в которое я не хочу возвращаться.
Видишь, милая, какой я плохой. Не скрываюсь от тебя. Тебя еще не выписываю, но выпишу, как только будет можно и очень скоро. Пиши, как здоровье. Целую тебя. Л. Толстой».
………………………………………………………………………………………
«…Свидание наше и тем более возвращение мое теперь совершенно невозможно. Для тебя это было бы, как все говорят, в высшей степени вредно, для меня же это было бы ужасно, так как теперь мое положение вследствие твоей возбужденности, раздражения, болезненного состояния стало бы, если это только возможно, еще хуже. Советую тебе примириться с тем, что случилось, устроиться в своем новом на время положении, а главное, лечиться. Если ты не то что любишь меня, а только не ненавидишь, то ты должна хоть немного войти в мое положение, и если ты сде¬лаешь это, ты не только не будешь осуждать меня, но постараешься помочь мне найти тот покой, возможность какой-нибудь человеческой жизни, помочь мне усилием над собой и сама не будешь желать теперь моего возвращения. Твое же настроение теперь, твое желание и попытки само¬убийства, более всего другого показывая твою потерю власти над собой, делают для меня немыслимым возвраще¬ние. Избавить от испытываемых страданий всех близких тебе людей, меня и, главное, самое себя, никто не может, кроме тебя самой. Постарайся направить всю свою энергию не на то, чтобы было все то, чего ты желаешь — теперь мое возвращение, — а на то, чтобы умиротворить себя, свою душу, и ты получишь, чего желаешь.
Я провел два дня в Шамордине и Оптиной и уезжаю. Письмо мое пошлю с дороги. Не говорю, куда еду, потому что считаю и для тебя, и для себя необходимой разлуку. Не думай, что я уехал потому, что не люблю тебя. Я люблю тебя и жалею от всей души, но не могу поступить иначе, чем поступаю. Письмо твое я знаю, что писано искренно, но ты не властна исполнять то, что желала бы. И дело не в испол¬нении каких-нибудь моих желаний, требований, а только в твоей уравновешенности, спокойном, разумном отноше¬нии к жизни. А пока этого нет, для меня жизнь с тобой немыслима. Возвратиться к тебе, когда ты в таком состоя¬нии, значило бы для меня отказаться от жизни. А я не считаю себя вправе сделать это.
Прощай, милая Соня. Помогай тебе Бог Жизнь не шутка, и бросать ее по своей воле мы не имеем права. И мерить ее по длине времени тоже неразумно. Может быть, те меся¬цы, которые нам осталось жить, важнее всех прожитых годов, и надо прожить их хорошо. Л. Т.».